Шостакович Дмитрий Дмитриевич

ДЕСЯТАЯ СИМФОНИЯ, МИ МИНОР

СОЧ. 93 (1953)
I. Moderato.
II. Allegro.
III. Allegretto.
IV. Andante. Allegro
Первое исполнение — 17 декабря 1953 г. в Ленинграде
под упр. Е. Мравинского

Мало кто из современных композиторов сумел так изобразить
горести и надежды современного человека,
как это сделал Шостакович в своей Десятой симфонии.
В. Добиаис

Б. Асафьев однажды назвал Шостаковича «восприимчивейшим к трепетам действительности композитором-симфонистом на.шей современности». Справедливые слова. Муза Шостаковича реагирует на конфликты жизни с чуткостью совершенного сейсмографа. Так было с Пятой и Шестой симфониями, возникшими в канун второй мировой войны. Так было с «военными» Седьмой и Восьмой. Десятая симфония сочинялась в пору, когда противоречия, раздирающие современный мир, резко обострились.

Музыка симфонии пронизана пламенным беспокойством. Она обличает зло, взывает к совести, учит серьезному отношению к жизни. Но в ней не показаны ни образы зла, ни их столкновение с положительными силами. В этом смысле Десятая симфония глубоко самобытна. Ее можно сравнить не с эпическим романом, а с лирической поэмой: жизнь предстает не в объективно изображенных картинах, а в горячем субъективном восприятии художника. Отсюда — особая эмоциональная заразительность музыки, мягкая напевность многих ее страниц, обилие углубленно вдумчивых состояний.

Это сказалось прежде всего на облике I части. Композитор отмечал, что в ней «больше медленных темпов, больше лирических моментов, нежели героико-драматических и трагических». Действительно, она вовсе лишена разгона движения, который так решительно драматизирует музыку в разработках первых частей Пятой и Восьмой симфоний. Характер сосредоточенного, лирически окрашенного размышления распространился на музыку всей части.

Тон задает обширное вступление, которое начинается сумрачным вопросительным мотивом. Музыка идет тяжелым шагом, мысль и чувство скованы. Из медленной вязи голосов выступает теплая мелодия кларнета — главная тема I части. Привольно распевная, близкая некоторым песням Шостаковича («Тоска по Родине» из к/ф «Встреча на Эльбе» , «Родина слышит, Родина знает» ), она ассоциируется с образом Родины. Побочная тема (ее начинает флейта) вносит оттенок интимности, душевной тонкости. Этот образ многозначен: в нем сплетены и грация вальса, и трогательность проникновенной, словно умоляющей речи, и смутная тревога. Именно последнее свойство становится источником драматизма разработки. Все беспокойнее звучит побочная тема. Мало того, она накапливает жесткие, отталкивающие черты. В главной теме появляются острота и напряженность, а мотив вступления обретает грозный наступательный облик — вопрос, прозвучавший в начале симфонии, с жестоким упрямством напоминает о себе, требует разрешения. Сила звучания музыки устрашающе возрастает — на протяжении разработки нет ни одного diminuendo!

Сознание смертельной опасности, нависшей над миром, невыносимо терзает душу. Чувства натянуты до предела. Кажется, еще мгновение, и неизбежна катастрофа, окончательный душевный надлом. На помощь приходит главная тема. Могуче провозглашаемая всем оркестром, она звучит как голос оратора, как волевой призыв. Вслед за этим в светлом дуэте кларнетов восстанавливается нежный лик побочной темы. Мучительные противоречия словно отодвинулись, отступили. Надолго ли? «Звучащая тишина» последних тактов I части таит в себе нечто настораживающее...

Резкое, как выстрел, начало II части (скерцо) оправдывает опасения. Покой снова нарушен. Музыка развертывается стремительно и упруго, как стальная пружина. Слышится яростное напряжение борьбы, упоение боем и протестующий пафос, призыв к активному действию.

III часть возвращает в мир лирических раздумий, прерванных шквалом скерцо. Музыка то передает ощущение непреложного хода вещей, то говорит о простых человеческих радостях, то обращается к вечной красоте природы (третья тема — поэтичный зов валторны). Так возникает панорама жизни прекрасной, многогранной, сложной. Подчеркивая значение III части в общей концепции симфонии, композитор переносит один из ее мотивов в следующую часть — финал. Мотив этот вырастает из второй темы, он очень краток, но многозначителен и эмоционально изменчив.

Однако в финале он появляется не сразу... Медленное вступление проникнуто нерешительностью. Глухо и задумчиво звучат басы, печальная жалоба слышится в певучем речитативе гобоя. Но колорит неуклонно светлеет. Является подвижная, журчащая, как ручеек, главная тема. С этой обаятельной мелодией не хочется расставаться, она возвращается снова и снова. Задорно приплясывающая побочная тема напоминает галоп. Все новые мотивы вливаются в упругую, юношески бодрую музыку. Незаметно легкий танцевальный ритм превращается в назойливо маршеобразный. Почему'-то становится тревожно. Мелькают темы вступления вперемежку с мотивами побочной темы, все более напоминая грозные звучания скерцо. Здесь-то и вступает в действие мотив из III части симфонии. Он звучит гневно и решительно.

Музыка словно отброшена вспять, к трагическим коллизиям предшествующих частей. Еще печальнее звучат мелодии вступления к финалу. Но, как и в начале этой части, атмосфера постепенно проясняется. Правда, оживленный хоровод танцевальных мелодий уже не так безобиден, как прежде: упрямые повторы все того же мотива из III части напоминают о том, что в мире еще не все спокойно...

Следующая страница: Одиннадцатая симфония «1905 год»