Людвиг ван Бетховен

СЕДЬМАЯ СИМФОНИЯ, ЛЯ МАЖОР

СОЧ. 92 (1812) I. Poco sostenuto. Vivace.
II. Allegretto.
III. Presto. Assai memo presto.
IV. Allegro con brio
Первое исполнение — 8 декабря 1813 г. в Вене

Среди лучших моих сочинений я с гордостью могу указать на симфонию A-dur
Л. Бетховен

Слова Бетховена подтверждаются широчайшей популярностью этого сочинения, родившейся в день его премьеры. Многое, правда, в Седьмой симфонии изумило современников: и громадное Вступление, и резкие контрасты радости и скорби, и необычная последовательность частей. Среди ценителей искусства нашлись и такие, кто отнес эти новшества насчет «сумасбродной фантазии» глухого композитора. Но потребовалось немного времени, чтобы о симфонии сложилось мнение, как об одном из самых гармоничных и совершенных творений великого композитора. М. Глинка назвал ее «непостижимо прекрасной». Седьмая симфония — песнь торжества света. Лишь в сдержанно-скорбном Allegretto (II ч.) композитор напоминает о горестях и жертвах. Все остальные части славят радость бытия.

Вступление обширно. Спокойное начало сменяется динамическим нарастанием, подготавливающим броскую тарантелльную тему сонатного аллегро, характерный ритм которой пронизывает всю часть от начала до конца. По словам Бетховена, сочиняя музыку, он видел перед собой определенные картины. 1 часть симфонии воспринимается как изображение грандиозного массового празднества. Мощь, гигантский размах позволили А. Серову назвать эту часть «героической идиллией».

II часть резко контрастна по отношению к первой. Там царит веселье, здесь — мужественная скорбь; там — стихия танца, здесь — печальная поступь траурного шествия. Скупая мелодика песенна, но сурова. Неизменен ритм шага. И кажется, будто изображение еще недавно веселящейся толпы, теперь притихшей в скорбном молчании, сменяется картиной мрачно-торжественного шествия. Его звуки приближаются, нарастают и затихают вдали.

III часть — Скерцо — ошеломляюще динамично. В музыке заложена колоссальная энергия, проявляющая себя в стремительных нарастаниях, неожиданных контрастах, причудливой акцентировке, остроте напористого ритма. Все это, кажется, куда-то мчится, летит, сверкает, проносится мимо ярким красочным вихрем.

Финал возвращает слушателя в атмосферу народного веселья. И залихватская первая, и огненно-темпераментная (с цытанско-венгерским оттенком) вторая темы, и необычная по темповым контрастам разработка увлекают слушателя в водоворот праздничного ликования. Вагнер назвал эту часть настоящим апофеозом танца, а Чайковский писал, что финал Седьмой симфонии представляет «какую-то вакханалию звуков, целый ряд картин, исполненных беззаветного веселья, счастья и довольства жизнью» .

Следующая страница: Восьмая симфония