Людвиг ван Бетховен

ВТОРАЯ СИМФОНИЯ, РЕ МАЖОР

СОЧ. 36 (1802)
I. Adagio molto. Allegro con brio.
II. Larghetto.
III. Scherzo. Allegro.
IV. Allegro molto
Первое исполнение — 5 апреля 1803 г. в Вене

Вторая симфония стоит в преддверии зрелого симфонического стиля Бетховена. Гайдновские традиции, еще дававшие о себе знать в Первой, почти преодолены. Расширен масштаб формы, найдены новые звучности, но главное — иным стал эмоционально-образный строй. Героическое Allegro предвосхищает I часть Третьей симфонии, от Larghetto тянутся нити к пасторалям Четвертой и Шестой. В гимнических темах, маршевых ритмах, стремительных темпах слышны отзвуки революционной эпохи, царит радостная взволнованность поры великих надежд. Однако Вторую симфонию можно рассматривать и как автобиографический документ, отразивший победу могучего бетховенского духа над тяжкими испытаниями — потерей слуха, трагедией неразделенной любви, — приведшими композитора на грань самоубийства.

«Мои физические силы растут и прибывают больше, чем когда-либо, вместе с силой духовной,— писал он.—... Судьбу должно хватать за глотку. Ей не удастся согнуть меня. О! Как было бы прекрасно прожить тысячу жизней!» Радостная игра освобожденного человеческого духа, сбросившего оковы отчаяния, упоение жизнью слышатся в кипучих ритмах и солнечных мелодиях Второй симфонии.

Вступление значительно, серьезно. Это своего рода прощание с прошлым, «конспект» пережитого: от юношеской безоблачности к драматическому взрыву» , который отмечен повелительным возгласом оркестра (через 20 лет он прозвучит в главной теме Девятой), а далее — в гущу кипучей, деятельной жизни. Вся I часть, начиная с затаенной темы альтов и виолончелей (тема в басу — новшество!) и гимнической песни-призыва у валторн (такая мелодия могла бы прозвучать на баррикадах Парижа) и кончая возвращением тем после напряженной разработки, — пронизана единым током движения, вся — воплощение героического порыва, энергии, воли.

Larghetto — один из первых симфонических образцов пасторальной лирики Бетховена, нежной и поэтичной. Музыка вдохновлена благоговейной любовью к природе и, кажется, подсказана дремлющим в полуденном зное рейнским ландшафтом. Безмятежным покоем напоено пение струнных; его сменяют ритмы обаятельного простодушного крестьянского танца; в золотистом тембре высоких скрипок выплывает пленительная мелодия, близкая итальянской кантилене; снова танцевальные ритмы... Но все изменчиво (и Бетховен, как никто, умел это показать): нарастает волнение, музыка окрашивается в суровые тона и лирическая тема преображается в мужественный гимн: созерцание сменилось действенным чувством, красота вызвала ответный душевный подъем. Но вскоре все успокаивается, взор снова прикован к мирной, идиллической картине.

В эту атмосферу тишины врываются буйные ритмы Скерцо. Чередование forte и piano, причудливые акценты создают впечатление титанической игры. Традиционное пасторальное трио лишь оттеняет циклопические образы крайних разделов. С еще большей силой поток движения захватывает в финале, словно втягивая слушателя в водоворот веселья. В основе финала не совсем обычная по тому времени небольшая угловатая тема, повторы которой придают последней части единство (она написана в форме рондо). Финал Второй симфонии приводил современников в изумление стремительностью темпа, размахом, обилием контрастных тем. Однако все мелькающие эпизоды объединены общим для этой части ощущением полноты и многокрасочности жизни.

Следующая страница: Третья симфония «Героическая»