Сергей Васильевич Рахманинов

ВТОРАЯ СИМФОНИЯ, МИ МИНОР

Посвящается С. И. Танееву

СОЧ. 27 (1907)
I. Largo. Allegro moderato.
II. Allegro molto.
III. Adagio.
lV. Allegro vivace
Первое исполнение — 2 февраля 1908 г. в Москве
под упр. автора

Вторая симфония, созданная в период наивысшего творческого расцвета Рахманинова, в созвездии его лучших сочинений,— таких как Второй и Третий концерты, кантата «Весна», оперы «Франческа да Римини», «Скупой рыцарь», прелюды соч. 23 и т. д.,— несет на себе все признаки этой яркой эпохи в жизни композитора: свежесть и полнокровность мироощущения, могучий напор эмоций, по-юношески смелую уверенность в достижимости мечты и поистине необычайную щедрость мелодического дара.

Вся симфония воспринимается как непрерывный поток мелодии, то бурлящий, подобно горной стремнине,' то тихий и ласковый, как широкая русская река, величественно катящая свои воды среди необозримых равнин. Вряд ли можно отрицать связь образного мира Второй симфонии с переживаниями русского человека, вызванными картинами родной природы, которая нередко выступала и в поэзии, и в музыке своеобразным «резонатором» психологических исканий. Рахманинов по-своему продолжает эту традицию, и его проникновенный лиризм обретает жизненную опору, черты объективности и вместе с тем взволнованной поэтичности.

Вступление — зерно всей симфонии; его темы становятся основой почти всех мелодических образований цикла, связывая части воедино. Поначалу музыка сумрачна, многозначительна, в ней есть нечто от тягостных раздумий Алеко. Но постепенно она светлеет, и как страстная надежда на счастье, как неудержимое стремление к нему рождается первый мелодический взлет, первый порыв эмоции. Движение музыки убыстряется, вступает главная тема 1 части. Это — элегическая песнь, в ней — и нежная жалоба, и грусть, и скрытое волнение. Но краткий. драматический порыв как бы отстраняет ее, предоставляя место иному образу (побочная тема) — светлому и более полнокровному, в котором уже живет уверенность в том, что «все будет хорошо». Однако этого следует еще достигнуть, пройдя сквозь цепь испытаний.

В разработке жизнь предстает в драматическом аспекте. Можно без натяжки сказать, что здесь воплощена картина бури, Надо уметь чутко слушать природу, чтобы с такой поразительной точностью воспроизвести все — от первых внезапно налетающих и все усиливающихся порывов ветра до страшных раскатов грома и дикого неистовства стихии, Эта могучая картина разрушает традиционные границы разработки и поглощает начало репризы. Именно там, в главной партии «буря» достигает высшего напряжения. И поэтому, когда появляется светлая вторая тема, она воспринимается как первый луч солнца, упавший на мокрую после бури листву. Казалось бы, в природе воцаряется покой. Но нет, издалека еще доносятся отголоски отгремевшей бури.

Перелом наступает в Скерцо. Это шествие торжествующей весны с ее гулом ручьев и гомоном птиц. Только Рахманинов умел создавать в музыке поразительно реальное ощущение приближающегося «зеленого шума», свежего воздуха, высокого неба. Музыка полна движения; она то разворачивается стремительными лавинами радостных ритмов, то разливается широкой «равнинной» мелодией. Иногда, правда, еще возникают тревожные звучания (как, например, в конце, где слышны отзвуки вступления), но они уже не в силах остановить победного движения весны.

III часть —нескончаемая восторженная песнь, лирический гимн красоте летней природы, опьяняющий своей мечтательной страстностью. Еще нигде Рахманинов не достигал подобной «бесконечности» мелодической линии. Она кажется нескончаемой, После начальных песенных фраз струнных вступает со своим «вокализом» кларнет-соло. Неспешно плетет он узоры томительно-сладостной, мечтательной темы, Струнные подхватывают и придают ей еще большую эмоциональную насыщенность. Возникает волнение, слышны интонации главной темы 1 части, музыка неудержимо устремляется куда-то ввысь, рождается исступленно страстный порыв. Казалось бы, эмоция исчерпана до конца, но даже и после возвращения музыки в первоначальное русло еще и еще вздымаются волны восторженного чувства.

IV часть, если продолжить параллели с временами года, можно было бы назвать красочным осенним праздником. Музыка сразу погружает слушателя в обстановку веселья. Танцевальные ритмы сменяются маршевыми... Но «главным героем» финала композитор делает лирическую тему, беспредельно широкую и эмоционально открытую. Именно она вносит то ощущение восторга, которым проникнут весь финал. После реминисценций из I и II частей и краткого драматического эпизода она возвращается еще более упоительная и страстная. Это уже не щемящая мечтательная лирика I части и не созерцательно-восторженная третьей. Чувство созрело, стало действенным, сильным, и по праву торжествует в эпилоге симфонии как ее итог, как результат ее развития.

Следующая страница: Третья симфония